Казахстанское общество подвергает остракизму женщин, родивших ребенка вне брака от иностранцев, утверждает Айнура Абсеметова, основываясь на собственном личном опыте.
Девушка подошла ко мне во время кофе-брейка на одной конференции. Вопрос был, говоря современным языком, оффтоповым. Конференция про работу волонтеров в регионах, а вопрос – про мою личную жизнь. Застенчиво улыбаясь, незнакомка сказала, что знает мою историю, у нее похожая ситуация – ребенок от иностранца – и она поддержала ее в трудную минуту. Мы не были знакомы, но она видела меня на конференциях, читала мой блог. Разговорившись, я узнала подробности: нормальная женщина, сегодня любящая, преданная мать, она поначалу всерьез думала о том, чтобы написать в роддоме отказную. Слишком уж сильным было давление родственников, не знавших «как пережить такой позор». Позором они считали здорового ребенка, рожденного от человека не своей национальности.
Это была третья незнакомка с похожей историей всего за один год, делившаяся со мной сокровенным. Меня удивило, что все они переживали не меньше трудностей и испытаний, чем это было в моей жизни, хотя дети в их случаях были «белыми». А я всегда полагала, что моя драма – в старом как мир расизме, но все оказалось и сложней и проще. Просто казахское сообщество с трудом принимает рождение ребенка вне брака, ну а рождение ребенка вне брака от иностранца усугубляет остракизм. Так что я как-то незаметно для самой себя, невольно стала поддержкой и примером для таких самостоятельных матерей.
Однажды меня даже пригласили в клуб созданный на базе сообщества в одной социальной сети. Женщины там пытаются поддержать друг друга советами и фактом того, что они не одни. Мне наперебой задавали вопросы и рассказывали о себе – из этой встречи я вынесла заключение, что ксенофобию порождает невежество, преодолеть которое можно только так, выходя на публику, открывая свое лицо и гордо заявляя людям: «Да, я мать чернокожего или какого угодно ребенка!». Причем у невежества разное лицо, иногда и доброе. Мне бывает смешно от того, как некоторые знакомые, коллеги и родные пытаются оправдать мою ситуацию, придумывая мне красивую удобную для них легенду. То я замужем и летаю с сыном к отцу в гости за границу, то я жертва обмана, то – самая неприятная версия – меня изнасиловали негодяи. Людей не интересует, что я счастлива быть матерью здорового смуглого и кучерявого пацана, любимца класса и – в итоге – всей родни. Что это как не попытка оправдать чужой, не понятный (или неприятный) для них поступок?
Поэтому несколько лет назад я дала откровенное интервью, в котором просто рассказала, какой ценой мне далось рождение сына. Несколько дней и ночей после этого я читала сотни комментариев под статьей, полных нелицеприятных отзывов, гнева и обид. Меня в чем-то обвиняли, только в чем – непонятно, вроде не в том и не в этом, но люди злились. Реакция была похожей на ту, что неизменно следует в любом разговоре о правах геев: «Кто вам мешает, живите, но зачем вы говорите о себе? Сделайте так, чтобы вас никто не видел, как будто вас нет!» Но мы есть. И я не одна такая, моя история не уникальна. Общество не представляет, как много женщин сидят в офисах, ведут тихую жизнь, скрывая факт рождения внебрачного ребенка. А кое-кто скрывают правду рождения даже от ребенка.
Этот текст я пишу для них – тех, кто прячется, и тех, кого встретила в сообществе матерей, и отдельно для той девушки с конференции с грустными глазами. Непонимание и осуждение, страх за себя и ребенка, стыд, вина и отчаяние – вот какие чувства преследуют этих женщин в 21 веке, всего-навсего родивших ребенка от человека, с которым не сложилась судьба быть вместе.
Фото: Reuters
Читайте также
Каково это – быть двухметровым казахом
Алишер Еликбаев, 33 года, PR-специалист