Удивительно насколько циклична история взаимоотношений Степи и Поднебесной, словно эти два великих начала застыли в Веке Сурка. Снова и снова одна и та же драма разыгрывалась в Великой Степи и в долине Желтой реки, меняя лишь имена героев да названия царств.
Вот стройные ряды китайской пехоты шагают в Степь во славу Императора и идеи превосходства цивилизации китайцев над всеми народами. Большая часть этих бедолаг из похода не вернется. Тысячи остануться в Степи навсегда, пав от стрел и мечей лихой конницы кочевников, не шибко вникающих в преимущества рабского существования под десницей Императора. Императорские историки припишут поражения глупости или же предательству военоначальника, и очередной генерал лишится головы. И снова Императоры набирают многотысячные войска из рабов и преступников, которые пойдут доказывать всем народам за Стеной, что китайцы – высшая раса, а все остальные варвары.
Вот северные кочевники в свою очередь врываются в китайский «застенок» ради грабежа или мести, и сбивают спесь с китайских генералов – оказывается варвары не так уж и беспомощны. Армии, высланные против степняков, несмотря на многократное превосходство в числе, часто терпят поражения, либо вообще не сражаются, а поднимают бунты вместе со своими генералами, которым не особо хочется значится в летописях как очередной безголовый (во всех смыслах) военоначальник. Гораздо перспективнее завоевать для себя какую-нибудь провинцию, и назваться императором самому.
Иногда натиск кочевников удается отбить своими силами либо с купленной помощью других кочевых племен. Чаще кочевники уходят обратно в Степь сами, предварительно получив выкуп за перемирие в виде «подарков» и изнеженных китайских принцесс, как залог родства и равенства (Это с точки зрения степняков. С точки зрения китайцев иметь шпиона в семье хана или кагана весьма выгодно).
Случается, что кочевники остаются и основывают в Китае свои царства. Но рано или поздно теряют корни, традиции, окитаиваются и погибают в море ненавидящих их ханьцев.
Кочевников ушедших в степь тоже не оставляют в покое. Там, где честная битва (насколько может быть честной драка,где на одной стороне всегда в 10-20 раз больше воинов) не помогает, в ход идет дипломатия. Сея раздоры и интригуя, дипломаты, шпионы и вышеупомянутые «даренные» жены стравливают племена, роды и даже кровных родственников. В итоге обескровленная Степь не имеет сил сражаться и временно признает власть Поднебесной. Какое-то время Императорская канцелярия торжествует и делит Степь на провинции, править которыми сажают имперских чиновников, либо предателей из среды самого племени, купленных золотом и эфемерной властью.
Но имперские чиновники не могли не презирать «варваров» - это была часть их культурного образования и на том стояло их мироздание. Китайцы того времени, попали в ловушку, поверив в исключительность своей расы. Как до них и после них это сделали греки Александра, персы Кира, немцы Гитлера, монголы Чингис-хана. Они были уверены, что все народы должны преклониться перед ними.
Они не могли даже осознать, что в Степи существует своя культура и своя цивилизация, наилучшим образом приспособленная к среде обитания кочевников. Всех, кто не имел счастья родиться ханьцем, автоматически причисляют к низшим существам, которые должны биться лбом об пол в присутствии слуг Императора Поднебесной.
Соответственно, едва получив преимущество, китайцы начинают обращаться с номадами как с рабами. А кочевники вовсе не горят желанием лебезить и пресмыкаться, и Степь снова полыхает огнем. Чиновников и имперских ставленников рубят в мелкий винегрет, если те еще не успели свалить за Стену. В Степи снова оживают племенные союзы и кочевые царства. И они вновь идут войной на Китай за добычей и местью.
И цикл начинается заново... Снова и снова... Война, краткое перемирие и вновь война...
В Степи племена-гегемоны сменяют друг друга – за хуннами пришли сяньби, за сяньби тюрки, следом уйгуры, монголы... Но традиции и менталитет кочевых народов в целом сохранились и были переданы нынешним тюркоязычным народам населяющим Великую Степь.
Сам Китай, многократно завоеванный, устоял за счет необычайной способности китайских женщин восполнять численность народа. И даже когда китайские армии проигрывали степным завоевателям, и те основывали за Стеной свои царства, собственно самих китайцев в этих царствах всегда было в сотни раз больше, чем покоривших их кочевников.
Войны с кочевниками конечно же выливались в гражданские жертвы, но победившие номады не видели смысла в том, чтобы убивать податный народ. Напротив, пришлые народы старались наладить контакт и воспринять культуру Китая. В результате Северный Китай по сей день населен потомками кочевников и китайцев, и они весьма отличны от исконно южных ханьцев.
Зато сами китайцы весьма круто расправлялись с соплеменниками. Во время войн между царствами в результате которых возник единый Китай, победы сопровождались массовым геноцидом. Китайцам не нужны были рабочие руки – ведь их собственные женщины весьма недурно справлялись с пополнением населения. Мягкий климат и многоженство способствовали многодетным семьям. В результате армии победившего царства попросту вырезали население проигравшей страны. Да и позже, раправы над восставшими крестьянами показывали, что гуманность не является приоритетом военоначальников Китая. К примеру, один из китайских генералов, подавлявший бунт голодных крестьян, живьем закопал в землю 300 тысяч повстанцев.
***
Трагичная история постоянной войны двух начал. Не может быть примерения там, где идеалогия властей внушает одному народу, что он выше другого по праву рождения. Китайцы аристократы считали оскоблением своего достоинства, что варвары живут независимо от них и не признают превосходство ханьцев.
Человеческая природа такова, что может стерпеть боль, нищету, но не презрение. Отсюда и постоянные конфликты возникавшие между кочевой вольницей и Поднебесной канцелярией. Отсюда и ожесточенность борьбы и нежелание сторон идти на компромис.
Впрочем у истоков борьбы была не только ксенофобия верхушки Поднебесной. А надо заметить простые китайцы и степные кочевники неплохо ладили между собой, и в степи всегда были целые поселения китайцев, сбежавших от гнета своих господ. Постоянная война была в основном вызвана захватнической политикой китайских царств. Китайский крестьянин и хуннский пастух с удовольствием меняли бы шелк на овец, хлеб на шкуры и жили бы в мире. Но непомерные амбиции Императоров видели племена Степи только в роли рабов, а не в качестве союзников и партнеров. И потому меновая торговля на границе была официально запрещена.
Императоры предпочитали выдавать шелк и прочие товары в виде взятки тем племенам, которые признают себя вассалами Поднебесной. И эти же племена должны были позже привести к покорности других кочевников - оплатить кровью «даренный» шелк. И чтобы противостоять этой политике «шелковой» экспансии, кочевники зачастую были вынуждены идти на решение экономического спора оружием.
Век шел за веком. В Степи сменялись кочевые царства, а в Китае династии, но война все еще окрашивала полынь кровью...
(продолжение следует...)