Глава 3. Максимилиан
- Я тебя правильно понимаю? За весь четвертый курс ты не был на занятиях ни разу? Ни в сентябре, ни в октябре, ни в ноябре?
Есть люди, до которых информация доходит крайне туго.
- И в последний раз ты посещал колледж, когда…
- Сдавал летнюю сессию в июне.
В просторном кабинете, за письменным столом, восседала декан. За окнами, беспощадный декабрьский ветер трепал оголенные ветви деревьев. Я сидел в мягком кресле и старался не пялиться на волосы декана, собранные на макушке в неком подобие Пизанской башни. Экстравагантная прическа, подражая своему архитектурному прототипу, заметно кренилась в бок. В другой ситуации я бы не придал этому значения, но выпитые за завтраком таблетки успокоительного, мозговой активности не способствовали. Я не знал, куда деть свои глаза и как заставить губы не кривиться в идиотской усмешке.
Мое трехмесячное отсутствие в колледже объяснялось болезнью, а точнее, болезнями, которые в свою очередь подтверждались многочисленными фальшивыми справками, лежащими сейчас на столе перед деканом. Женщина гипнотизировала взглядом уголок белого конверта, выглядывающий из под стопки макулатуры. Заветный белый конверт всегда действовал на нее умиротворяюще. В жадных близоруких глазках читался немой вопрос: «Сколько?». Я отвечу – вполне достаточно, чтобы простить мне незапланированные каникулы.
- Тебе придётся постараться, чтобы наверстать пропущенное и вновь завоевать расположение преподавателей, - пробормотала декан, наклоняя голову. «Пизанская башня» покачнулась, но устояла.
- Постараться? – холодно переспросил я. Раньше мне «стараться» не приходилось. Белый конверт делал это за меня.
- Без стараний, не добиться результата, мальчик мой, - ласково произнесла собеседница, похлопывая ладонью по справкам, - Но не беспокойся, все и без меня знают, что ты очень старательный молодой человек. А старательные молодые люди не позволяют себе опаздывать на занятия, не так ли?
До начала занятий оставалось полчаса, но я понял намек и послушно засеменил к дверям. Декан любит оставаться наедине с чеком, облаченным в белый праздничный конверт. А у меня в кармане пузырек с сильнодействующим успокоительным. Каждый развлекается, как может.
Нил дожидался меня за дверями. Мы вместе вышли из приемной и поднялись по лестнице на второй этаж. В просторном холле, сновали ученики. Возле доски с расписанием толпились первокурсники, заметно выделяющиеся из толпы студентов. Совсем еще дети, они с тревогой поглядывали на старшекурсников и с трепетом прижимали к груди учебники. Я прошел мимо них, к окну и повернулся спиной к галдящим первогодкам. Их голоса действовали на нервы, но успокоительное подавляло вспышки гнева. Я бы не смог причинять сейчас кому-нибудь вред, даже если бы очень этого захотел. В глазах троилось.
- Сколько таблеток ты выпил? – прямо спросил Нил. Я поморщился:
- Четыре.
- Вместо прописанных двух? Если ты вырубишься на экономике, препод сожрет тебя с потрохами.
- Лучше она меня, чем я ее, - попытался отшутиться я, но Нил продолжал хмуриться.
- Психотропы – это не выход. Ты в курсе, что они все идут с наркотическим эффектом? Хочешь приобрести зависимость? Ты хоть понимаешь, к чему все это может привести? Твой дед выжил из ума, если позволяет тебе…
И так далее и тому подобное. Иногда Нилу начинает казаться, будто он за меня в ответе и тогда он становится живым воплощением моей безумно болтливой совести. И сейчас он набросился на меня с новыми силами, щеголяя красноречием и вескими доводами. Я молчал, делал вид что слушаю и прикрывал слезящиеся глаза рукой. В висках стучало.
Когда же ты заткнешься?
А потом я почувствовал ее. Холод скользнул по спине, проясняя сознание. Головная боль разом прошла, а точнее стихла, подавляемая выбросом адреналина в кровь. Мне не нужно было открывать глаза и поворачиваться, чтобы знать, что Преемница приближается. Среди бьющихся сердец и горячих тел, холодная волна силы не могла остаться незамеченной. И мой разум и эмоции привычно отреагировали на ее появление. Змея-злость, прикорнула к сердцу, сжимая его в яростных объятиях. Инстинкты. Против них не попрешь.
Девчонка шла по коридору. Ничего особенного в ней не было, студентка - первогодка каких много. Каштановые локоны обрамляли лицо, падали на плечи, на бесформенный серый свитер. Подумаешь, сказал бы кто-нибудь другой, не велика угроза! Тихоня, каких поискать! Но эта тихоня была Преемницей, а я был Наследником, и это означало, что находиться здесь, в коридоре моего колледжа, она никак не могла. Но находилась. И к тому же, старательно игнорировала мое присутствие.
Есть правила, которым приходиться следовать и которые не стоит нарушать. Одно из них гласит – не пересекай границы чужой территории. И она это правило нарушила.
Я не хотел причинять ей боль. Я знал, что не должен этого делать. Я не могу рисковать положением нашей семьи, не могу ставить на кон все, что было так старательно мною возведено на протяжении последних пяти месяцев. Я вытащил из кармана таблетки, но Нил, не спускавший с меня глаз, не преминул вмешаться. Он выхватил из моих рук пузырёк с успокоительным:
- Да, ты издеваешься! – воскликнул он. - Хочешь отдать концы прямо в коридоре? Может лучше потерпишь до начала пары и помрешь в кабинете? Хоть доброе дело сделаешь напоследок…
Мне стоило проявить настойчивость и вернуть лекарство, но было уже поздно. Преемница стояла за спиной Нила и смущенно переминалась с ноги на ногу.
- Привет!
Нил обернулся. Девчонка улыбнулась, и яркий румянец окрасил ее щеки. Зеленные глаза поблескивали под стыдливо опущенными ресницами.
- Ааа, Олив! Как дела?
- Спасибо, хорошо! Я хотела узнать у тебя о Тае. Она не приходит на занятия уже второй день. Может тебе что-то известно? Она заболела?
Нил нахмурился. Преемница не смотрела в мою сторону. Делала вид, что не замечает. И та невидимая плотина, что сдерживала мой гнев в последние месяцы, разрушалась, без права на восстановление.
- Прости, но я ничего не знаю.
- Жаль. Наверно мне стоит зайти к ней после занятий, проведать. Ты не знаешь, ее родители не будут против нежданных гостей?
- Что ты! Конечно, нет! Тетя и Тая только обрадуются, если ты их навестишь.
Девчонка собиралась еще что-то сказать. Она разомкнула губы, вдохнула поглубже, но тут плотина окончательно рухнула, сметаемая яростью. Я не мог сопротивляться злости, не мог остановить себя, да и не хотел. Потребовалась всего секунда для того чтобы мой разум наполнился всем тем, от чего я пытался отгородиться.
Я больше не смотрел на девчонку. Я прожигал ее взглядом. Румянец исчез с ее лица. Рука взметнулась к трепетавшему в грудной клетке сердцу. Так вот значит где твое слабое место? Они всегда замолкают на полуслове и прижимают ладони к «ахиллесовой пяте» не ведая, что тем самым дают мне подсказку. Капелька внимания и все – ты знаешь, куда бить, знаешь, где больнее всего.
- Олив? Ты в порядке?
Голос Нила звучал приглушенно. Он коснулся плеча девчонки, вглядывался в ее лицо. Идиот. Сколько ему не повторяй, всегда наступает на одни и те же грабли.
Не доверяй. Не верь. Не жалей. И плевать, что глаза у Преемницы зеленного цвета, словно трава в лесу после дождя. Плевать, что слезы сверкают в них, готовые сорваться и скатиться по белоснежной щеке. Слезы – притворство. Преемники – враги. Это – правда. Это – истина.
«Тебе здесь не место. Уходи» - мысленно прошептал я, когда зеленные глаза встретились с моими. Она услышала и отшатнулась.
- Все в порядке…
- Точно? Может отвезти тебя к медсестре? – участливо предложил Нил.
- Нет, все хорошо, - испуганно пробормотала девчонка, и, продолжая держать руку у сердца, медленно поплелась прочь.
- Странная она какая-то…
- Она – Преемница, - сказал я другу, отбирая назад таблетки и взвешивая пузырек в ладони. Лекарства помогали мне бороться с гневом направленным против людей, но с ненавистью к преемникам они справиться не могли. Тогда какой с них прок?
- Преемница? – повторил Нил удрученно. - Шутишь? Она учится в одной группе с моей двоюродной сестрой. Сидит с ней за одной партой. И ведет себя как все…люди.
- Она – Преемница, - вновь повторил я, - Ты помнишь, что я рассказывал тебе о Преемниках? Они не такие как ты, и не такие как я. Держись от них подальше.
Декан не ожидала увидеть меня сегодня снова. Я ворвался в ее кабинет, невзирая на протесты секретаря. Белый конверт лежал на столе, и письменный нож завис над ним, сжатый в цепких пухлых пальцах.
- Вы нарушили договор! – сходу заявил я, приближаясь.
- Прости?
- Вы обещали, что ни один дарообладающий не переступит порог это колледжа, пока я в нем учусь.
- И я сдержала свое слово, Максимилиан! – произнесла она спокойно, но я знал, что все поджилки внутри этого жалкого человеческого создания трясутся от страха.
- Да? А тогда когда черта Преемница разгуливает по коридорам?!
Сидящая за столом женщина побледнела:
- Преемница? Какая Преемница? Я не знаю о чем ты говоришь… Клянусь! Я бы не позволила… Твой дедушка…
- Ай, перестаньте! – раздраженно перебил я и схватил со стола конверт, - Это я забираю обратно. Премиальные вы не заслужили.
Она пыталась оправдаться, но мне не хотелось ее слушать. Я знал, что если она продолжит в том же духе, то сама же накликает беду. Я не терплю нытья и слез. Они меня раздражают. А раздражать меня не следует. Я вышел из кабинета, хлопнув дверью. Белый конверт переместился в карман брюк. Я уже знал, какое применение найду для его содержимого.
В холле я остановился у окна и привычно окинул взглядом толпящихся учеников. Третьекурсники обсуждали смену преподавателя по маркетингу. Первокурсники, пытались пробиться к стенду с расписанием. Второкурсницы перешёптывались в углу и поглядывали в мою сторону. Нил стоял у входа в аудиторию и махал мне рукой, подзывая к себе. Но не его я искал среди студентов. Преемница показалась из-за дверей уборной. Она шла по коридору, понуро опустив голову, старательно изображая из себя жертву, коей не являлась.
Я отвернулся к окну и закрыл глаза.
Когда девчонка потеряла сознание, холл наполнили крики. Второкурсницы истерично голосили, первокурсники беззвучно разевали рты, преподаватели выбегали из аудитории и пытались пробиться сквозь толпу образовавшуюся вокруг Преемницы. Девчонка лежала на полу. Незнакомый долговязый парнишка сидел подле нее, прикасался к холодной щеке и бестолково повторял ее имя.
«Олив, Олив, Олив…»
Мои глаза были закрыты, и я не мог этого видеть. Но я это знал.
***
Иногда я совершаю поступки, о которых в дальнейшем жалею. Я жалел о том, что постоянно отталкиваю от себя сестру. Жалел, что не успел попрощаться с отцом. Жалел, уезжая из столицы, зная, что поступаю как трус. Но мне никогда не приходилось жалеть о своих действиях по отношению к Преемникам до этого дня. Моя вечно спящая совесть проснулась и накинулась на своего хозяина с кулаками. Впервые в своей жизни я испытал вину перед ними. Перед ней.
На минуту я возненавидел себя и свою вспыльчивость. Но это всего лишь минута, и ей, как всем известно, не суждено продлиться дольше отмеченного времени. Шестьдесят секунд неприязни к самому себе и опрометчивым решениям.
А потом все прошло.
Наследники и Преемники. Вечное противостояние враждующих фракций. Мы все были дарообладающими, людьми, наделенными силой. Мы жили в этом городе словно нелегалы, вынужденные скрывать факт своего существования ото всех. Наш дом не здесь, наш дом потерян. Теперь эта страна и эти города были нашим общим пристанищем.
В детстве нам постоянно повторяли: «Вы разные. Они не такие, как мы, и от них лучше держаться на расстоянии». Преемникам внушали аналогичный бред. Но разве кто-то в детстве слушал советы?
«Раз они другие, значит – враги. Враги, которых нужно травить», – так думали мы, маленькие избалованные чудовища, считающие себя правителя мира. «Мы – Наследники! Мы лучше, мы настоящие, а они нет, и их за это следует уничтожать, ну или хотя бы испортить им на время жизнь!» – это становилось нашей правдой, целью и задачей. И начиналась маленькая война в пределах улицы, района, города... Все было давно решено и поделено за нас, но какое детям до всего этого дело, когда можно играть в великую битву каждый день, каждый час и чувствовать себя героем, которого на каждом шагу поджидают враги? Идеальное воплощение в жизнь компьютерной игры – мечта любого мальчугана. Друзья, враги, сила, боль – все смешалось в глупой забаве с не по–детски высокими ставками.
Но рано или поздно дети вырастали и начинали понимать, кем они являются на самом деле. Тем, чьи семьи занимали высокое положение в обществе, нельзя было участвовать в подобных развлечениях. Оступишься, окажешься среди этой воюющей толпы, и все, престиж семьи летит к черту. Вышвырнут из Общины, и иди потом объясняй родственникам, почему все отвернулись от вашей семьи. Я видел, куда катились семьи, от которых отказалась Община. Потерянные, никому не нужные, они оказывались между своими и чужими. Только теперь их никто не мог защитить, а у Преемников не было причин не уничтожать.
Игры заканчивались, и начиналась жизнь, где любая ошибка ведет в пропасть.
Надо было следовать правилам.
Главное правило, первое и последнее – Наследники и Преемники не воюют. Лживый мир и согласие, которого нет. Каждую ночь, с наступлением сумерек, после восьми часов вечера зимой и десяти часов вечера летом, до самого рассвета шла тихая, но не затихающая ни на миг битва. Город, поделенный на свои и чужие районы, становился местом столкновений, где переступить границу чужой территории означало навлечь на себя очень большие проблемы. Община и Директорат знали об этом, но предпочитали делать вид, что не замечают. Это требовалось для равновесия. Ведь легче не заметить проблему, чем ее решить.
В отличие от Наследниц которые заметно уступали мужской половине Общины в силе, Преемницы были сильны. Они не отличались от Преемников, ни силой, ни возможностями. С детства мы привыкли – девушка не девушка, если Преемница, она враг, и жалеть ее не стоит.
Все. Таковы правила игры. Мы не жалеем их, они не жалеют нас.
***
– Ты меня не слушаешь.
Я покачал головой:
– Прости. Я задумался.
Дед заставил меня прийти в его новый, еще не открывшийся ресторан. По его задумке мне следовало наблюдать за процессом приготовления к открытию, но на самом деле я всего лишь сидел за столом и пробовал все те многочисленные блюда, которыми так хотел угостить меня шеф повар.
После смерти отца, дедушка сильно сдал. Раньше он казался мне молодым, полным энергии и задора, а сейчас я видел перед собой сгорбленного, седого старика с потухшим взглядом. Он больше не улыбался.
– Почему ты выглядишь таким недовольным? – спросил дед, но его спокойный тон меня не обманул. За последние сутки его все выводило из себя.
– Я всегда так выгляжу.
Ему требовалось выплеснуть на кого-то свой гнев. Грандиозное открытие ресторана планировалось на этой неделе, но процесс приготовления к предстоящему событию шел не так быстро, как хотелось бы деду. Его раздражало все – начиная от дизайна зала на втором этаже, заканчивая персоналом. Я позволил себе его упрекнуть. Было бы странно получить желаемое, не уделяя проекту должное внимание. Невозможно создать ресторан своей мечты, ведя все дела из другого города, и полагаясь на посредников.
Я знал деда преотлично. Чаще всего он спокоен и ироничен, но если что-то идет не так, как ему хочется, – он выходит из себя и начинает вести себя крайне несдержанно. Лучше пусть сейчас выплеснет свой гнев на меня, привыкшего к подобному, чем на своих работников.
– Я знаю, в чем дело, – начал дед, угрожающе, – ты ведешь себя как девка, потому что все еще не можешь выйти из роли несчастной сироты.
София, бросив на нас настороженный взгляд, жестом попросила удалиться официантов, расстилающих скатерти на столиках. Я мысленно поблагодарил ее за предупредительность. Она улыбнулась мне, закрывая за собой дверь.
– Ты так думаешь? – спросил я спокойно, поднося чашку с чаем к губам.
– Я занимаюсь рестораном с утра до ночи! – продолжил дед, игнорируя мой вопрос.– И ты знаешь для чего?
Я пожал плечами.
– А делается все это для того, – торжественно продолжал он, явно войдя в раж, – чтобы ты, балбес, который толком ничего не умеет, ничего не хочет и ничего не знает, не сидел потом без денег, когда я умру, голодный, страдающий, вечно копающийся в себе и своих глупых проблемках, а имел хоть что-то за душой, хотя это вряд ли тебе поможет, потому что ты балбес, и никому не составит труда с помощью какой-нибудь бесхитростной аферы отобрать у тебя все то, во что я вложил часть себя, свою душу, свой запал и самое главное – свои деньги. И вместо того чтобы вникать в наш семейный бизнес, разбираться в нем, ты, как я уже сказал, балбес, сидишь тут, на моем стуле, за моим вручную отполированным столом, пьешь отборный чай из этих фарфоровых кружек, за дизайн которых я отвалил целую кучу денег, ешь деликатесы, приготовленные моим шеф-поваром, и при всем при этом имеешь наглость корчить такую рожу, словно ты обедаешь сейчас не в своем будущем ресторане, а в школьной столовке, где ничего более изысканного овощной похлебки никогда не подают.
– Ты закончил?
Дед усмехнулся:
– Не будь ты моим единственным внуком, давно бы тебя отколошматил, чтобы всю спесь выбить. А так и не тронешь тебя, паскуда.
– Приятно, что ты обо мне заботишься, – произнес я, разглядывая чайную чашку, – Дизайнерские, говоришь?
– Да. Черт бы побрал этих дизайнеров, с их дизайнерскими идейками...
– Ты явно им переплатил.
Кружки по своей форме напоминали помятые жестяные банки из-под колы. Ничего не скажешь, оригинально и до безобразия нелепо.
– Ах ты... Ну ты.... Довел старика и довольный сидит! Вот перепишу завещание, и посмотрим, как ты поулыбаешься, посмотрим, как ты поехидничаешь, когда мимо носа столько денег пройдет! Будешь у меня картошку на кухне чистить, чтобы на хлеб заработать! Будешь в драном шмотье ходить. Вот посмотрим, кому ты тогда будешь претензии предъявлять, стервец!
Вряд ли можно было сказанную мною фразу отнести к претензиям или ехидству.
– У тебя давление поднимется, если ты продолжишь этот бессмысленный спор.
Он ударил ребром ладони по столу и поднялся на ноги.
– Ты еще не дорос, чтобы учить меня, – заявил он уже намного спокойнее и отошел к окну.
Момент настал. Я опустил кружку на чайное блюдце и отодвинул от себя.
– Кое-что произошло сегодня, – начал я, поворачиваясь к нему.
– Кое-что, из-за чего ты выглядишь подавленным?
– Скорее обескураженным. Пока я отсутствовал, в колледж поступила Преемница.
– Кто именно?
– Понятия не имею. Ни разу ее до этого дня не видел.
– И что произошло?
Я напрягся.
– Ничего. Она прошла мимо, сделав вид, что не замечает меня, хотя ты же знаешь, это невозможно. Потом прозвенел звонок, и мы больше не сталкивались.
– Ты уверен, что она студентка, а не пришла проведать знакомых?
– Да.
Дед замолчал. Он стоял возле окна и, нахмурившись, смотрел вдаль, словно где-то там, за окном, был тот, кто виноват во всем происходящем с нами. Мне пришлось солгать ему. Правда, ему бы совсем не понравилось. Нельзя позволять его сомневаться во мне. Пусть верит во внука, способного контролировать свою силу и вести себя по-человечески. Пусть верит в эту маленькую незначительную ложь.
– Преемница... – задумчиво произнес дед и обернулся, – Готов поспорить, это идея Директората. Так просто они бы ей этого не позволили. Значит, сами способствовали поступлению девушки.
– Но зачем?
– Следить за тобой, зачем же еще! Сам посуди, ты – Наследник. Ведь после меня только ты мужчина в семье. Больше нет никого. Если со мной что-то произойдет, кто останется? Ты. Мы не последняя семья в Общине. Наше мнение многое значит, авторитет! Директорат, будь он неладен! Вечно Зоран всюду свой нос сует.
Я почувствовал, как под сердцем нервно дернула хвостом змея-злость.
– Ты не бойся. Пусть присматриваются. Нам скрывать нечего. И так все на виду.
– Я не боюсь.
– Знаю, – он устало вздохнул. – Я просто не хочу, чтобы ты не забивал этим голову. Хотят шпионить – пусть шпионят. А ты учись, как учился. И с девчонкой не связывайся. Не давай им повода.
Не связываться? Уже поздно предупреждать меня.
– Слышишь, что я говорю? – спросил дед обеспокоенно, разглядев в моих глазах гнев. – Ничего не делай! Ты понял меня?
Понять понял. Но буду ли я слушать тебя, дед? Буду ли?
– Макс, что там у тебя с контролем? Нормально все? – в голосе деда звучала тревога.
Да ты не за меня бойся. Бойся за нее.
– Все в порядке, – я поднялся на ноги. – Я пойду, мы договаривались с Нилом встретиться.
– Хорошо, хорошо, – обронил он мне в след, думая о своем.
А на улице была метель. Хлопья снега летели мне навстречу, заметая дорогу и пытаясь остановить. Но как можно остановить того, в чьем сердце поселился гнев и неприязнь к людям Директората? Думаю, никак.