В столице поют только ветры и депутаты.
Танцуют только параграфы конституции.
А я только сыплю соль на свои утраты,
Приспешник усталой, злой, рифмованной проституции.
Раздвинешь, как ноги, ритм и понеслась,
За простыней простыня влажных, плохих стихов.
И кто предвещает смерть, кто ругает власть,
А мне только лихо лишь бы и все легко.
А я здесь один за старшего, и воюю,
Не очень успешно, теряя за датой дату.
Стреляю неконструктивно и вхолостую,
Сплошной демонтаж построенного когда-то.
Ни старших товарищей - воинов в моем поле,
Что мне подсказали бы хитрых военных тактик.
И боль уже нечто не острое, но тупое,
Сводящееся к вопросу: Сестра, ну как ты?
Многих ли навлюбляла, во многих втрескалась?
Ведь нам это свойственно, знаешь сама не хуже.
Так долго я ждал чего-то такого, веского.
Дождался и на тебе, по уши в грязной луже.
Устал о себе, да вот не выходит как-то
Увидеть что там происходит дальше,
Чем "честно кормлю кота, поливаю кактус",
И выбраться из-под липкой, тяжелой фальши.
Поэтому все пишу и все чаще бываю пьян,
Все реже звоню домой, к своему стыду.
Объект мой по-прежнему "young and so goddamn young",
Я просто чего-то жду, я смиренно жду.
И если меня прошивает как из обоймы,
Обидным речитативом, до слез, насквозь,
Я переношусь туда, где вдвоем с тобой мы
Сошлись, две планеты и одна, основная ось.
Танцуют только параграфы конституции.
А я только сыплю соль на свои утраты,
Приспешник усталой, злой, рифмованной проституции.
Раздвинешь, как ноги, ритм и понеслась,
За простыней простыня влажных, плохих стихов.
И кто предвещает смерть, кто ругает власть,
А мне только лихо лишь бы и все легко.
А я здесь один за старшего, и воюю,
Не очень успешно, теряя за датой дату.
Стреляю неконструктивно и вхолостую,
Сплошной демонтаж построенного когда-то.
Ни старших товарищей - воинов в моем поле,
Что мне подсказали бы хитрых военных тактик.
И боль уже нечто не острое, но тупое,
Сводящееся к вопросу: Сестра, ну как ты?
Многих ли навлюбляла, во многих втрескалась?
Ведь нам это свойственно, знаешь сама не хуже.
Так долго я ждал чего-то такого, веского.
Дождался и на тебе, по уши в грязной луже.
Устал о себе, да вот не выходит как-то
Увидеть что там происходит дальше,
Чем "честно кормлю кота, поливаю кактус",
И выбраться из-под липкой, тяжелой фальши.
Поэтому все пишу и все чаще бываю пьян,
Все реже звоню домой, к своему стыду.
Объект мой по-прежнему "young and so goddamn young",
Я просто чего-то жду, я смиренно жду.
И если меня прошивает как из обоймы,
Обидным речитативом, до слез, насквозь,
Я переношусь туда, где вдвоем с тобой мы
Сошлись, две планеты и одна, основная ось.